Джорджия О’Киф «Цветы»
Прецизионизм
К середине 20-х О’Киф увлеклась доскональным изображением цветов. «Цветочный» цикл интересен тем, что растения показаны словно через увеличительное стекло. При этом практически все полотна отличаются внушительными размерами. В 1924 году художница завершила первую картину из серии – «Петунию No.2». Широкая публика увидела её весной 1925-го на выставке Seven Americans («Семеро американцев») в Галерее Андерсон. Параллельно О’Киф трудилась над циклом прецизионистских городских пейзажей, вдохновлённых нью-йоркскими небоскрёбами.
Картина «Черный ирис III» (1926) вызвала у зрителей ассоциации с вульвой и была интерпретирована во фрейдистском ключе. Критика и публика провозгласили сексуальную энергетику цветов О’Киф непреложным фактом – несмотря на протесты художницы. Некоторые вовсе находили работы художницы порнографическими. Эдмунд Уилсон отмечал, что по большей части эрос скрывался «в глазах смотрящего». Как отмечает биограф О’Киф Роксана Робинсон, отрицание заманило художницу во фрейдистскую ловушку: когда отрицание означает лишь отказ признать вину и провоцирует ещё более яростные обвинения. О’Киф говорила: «…вы навешиваете ваши собственные ассоциации с цветами на мои цветы и пишете о моих цветах так, будто бы я думаю о них и вижу их так же, как вы – это не так». Сексуальные образы и коннотации в работах О’Киф широко обсуждаются по сей день. Тычинки и пестики действительно имеют схожесть с человеческими репродуктивными органами, и возмущение художницы вполне обоснованно: в её цветочных сериях сексуального ровно столько, сколько заложено природой.
Как отмечает Робинсон, цветы О’Киф изображены с женской точки зрения, и это делало их «новыми и подозрительными». Фаллическая символика является неотъемлемой частью европейской культуры и растворена в ней настолько, что на неё не обращают внимания.
Сексуальность в творчестве О’Киф не подавлялась, но и не выставлялась напоказ, не была отделена от всех прочих жизненных энергий. Она полагала, что вырвать эрос из контекста – значит упростить и опошлить то, что она пытается передать. Много лет спустя, когда в одном из многочисленных интервью некая корреспондентка задала художнице вопрос о схожести её цветов с влагалищем, та огрызнулась и воскликнула, что не будет говорить о такой чепухе.
Широко растиражировано эпатажное высказывание художницы: «Ненавижу цветы. Рисую их только потому, что они дешевле моделей и не шевелятся».
